В период беременности 16 недель врачи объявили о Анна Старобинец, что ее нерожденный ребенок поликистоз почек, и что с таким диагнозом дети не выживают. В России Анна прошла все круги ада, чтобы увидеть, если ребенок имеет шанс остаться в живых и как дальше. Когда оказалось, что шансов нет, она уехала в Германию, чтобы прервать беременность на более поздний срок.
Мы публикуем отрывок из книги Анны Старобинец «Посмотрите на него» (издательство Corpus) – о проживании горя, медицинской этики и о том, как сэкономить, когда сохранить ребенка невозможно.
iStock
— Я вижу, что лучшие острой фазы, в которой мое участие было максимально полезным, вы уже испытали», — говорит психолог в немецкой клинике. — Вам помог психолог в России?
Я начинаю хихикать.
— Что я не так спросил?
Я помню профессора Демидова, его пятнадцать студентов, и не носить любые трусики. Я помню совет идти в женскую консультацию. Помню сторожевая в мышином свитере. И тетушку в консультации, которая предлагает мне «рождение нового», обещает, что в одну воронку два раза не попадет, и требует, чтобы я срочно, срочно, немедленно побежал в районную поликлинику с обходным листом. Окулист, стоматолог и лор.
— Нет, мне не помог психолог в России.
— Отказаться от его услуг? !
— Не предложил мне свои услуги.
— Очень странно, — голландка разглядывает меня с недоверием. — Это обычная практика!
— У нас так не принято», — говорит муж.
Она кивает с понимающим видом. На Марсе так принято, что здесь можно спорить.
— Сейчас я расскажу вам, как будет проходить процедура прерывания, — говорит она. — Важно, чтобы о некоторых деталях вы знали заранее и были к ним готовы. Вполне вероятно, что перед началом работы вам будет специальные инъекции через брюшную стенку и стенку матки под контролем УЛЬТРАЗВУКА.
— Что бы это была за инъекция?
— Яд, — спокойно отвечает она. — Мгновенного действия. В ваше тело не получает. Но ребенок совсем не будет страдать во время родов. И, кроме того,… на ваш срок небольшой, но все же есть вероятность, что без укола он родится живым. Я вижу, что вам трудно это слышать. Но эти инъекции, чтобы избавить ребенка от страданий. И есть еще несколько вещей, о которых вам лучше знать заранее.
Она говорит, что мне будет предложено, на выбор, чтобы забрать тело ребенка без вскрытия, забрать его после открытия, или не брать вообще. Она советует в любом случае, согласен на вскрытие, поскольку это поможет подтвердить или уточнить диагноз и определить тактику ведение моей беременности в будущем. В этом этапе нашего разговора другая, спокойная и уравновешенная я уже, к счастью, полностью заменяет меня, потерял дар речи от ужаса, так что я совершенно спокойно согласиться с психологом: да, вскрытие, безусловно, имеет смысл провести.
— Подумайте, хотите ли вы, чтобы забрать его тело — или оставить его в больнице.
Я представляю макабрическую картину. Вот мы везем его небольшое тельце из Берлина в Москву, через границу. Мы аккуратно ее упаковали. Что это у вас там, в багажнике и женщина?.. Похожи на маленького ребенка?.. Согласно нашим правилам, детей нельзя возить в багажнике…
— Мы вряд ли сможем забрать, » — говорит муж. — Что с ним будут делать, если мы оставим его в больнице?
— Его похоронят, — отвечает психолог. — За это платить не нужно, деньги выделяются из бюджета. Но… есть одна деталь. Это будет братская могила. Как дети хоронят раз в несколько месяцев, что вместе в одном гробу.
— В одном гробу, — механически повторяю я.
Она кивает:
— Когда я впервые об этом узнала, сама пришла в ужас. Но потом я подумала: а что, если им так лучше этим детям? Не так страшно? Даже если бы там не одинок… Я агностик, и я не знаю, есть ли жизнь после смерти и какая она. Но я подумала, что если там еще что-то, может быть, эти дети держатся вместе. Может быть, они там, ну, вы знаете… играть вместе?
Не знаю, честно сказала, или это была профессиональная заготовка, но ее слова, как бы бредовыми уже казалось, что я вспоминала потом много раз, и они всегда меня утешал. Они и сейчас меня утешают. Может быть, они там вместе играют. Они там не одни.
— У вас есть еще дети? спрашивает психолог.
— Да, дочь.
— Сколько ей лет?
— Восемь.
— Она знает, что происходит?
— Да.
— Когда вы вернетесь, он будет задавать вам вопросы. О том, как это все было.
— Да, я знаю. Как мне правильно реагировать? Мне не хотел лгать ей.
— Врать не надо. Избавьте его от душераздирающих подробностей, — но скажите правду. Единственное… не говорите, что вы выбрали — прервать беременность или донашивать. Скажите просто, что ребенок не мог выжить, — и это тем более, что в вашем случае это чистая правда, в отличие от, скажем, ситуации, когда женщина решает, следует ли прервать беременность из-за синдрома дауна. Как бы то ни было, если ребенок узнает, что там был какой-то выбор, он перестает чувствовать себя в безопасности. Например, ему может показаться, что это сейчас не повредит — а то вдруг она еще…
Она оглядывается на полки у себя за спиной:
— Нормально, я бы посоветовал вам некоторую литературу на эту тему — но, к сожалению, здесь у меня все в… В России, конечно, существуют книги о том, как справиться с потерей беременности на более поздний срок.
— В России нет такой книги, — ответил я. — По крайней мере, я не нашел.
— Очень жаль, — говорит, — что не является полезной литературы. Но в любом случае, когда вы вернулись в Москву после перерыва, вы, безусловно, нужно ходить на сессии групповой терапии с женщинами, которые, как и вы, потеряли ребенка на более поздний срок. По крайней мере, шесть месяцев. Это очень важно — поделиться своими переживаниями и опытом.
Я с трудом сдерживаю глупый, совершенно неуместный в такой ситуации хихикать:
— Нет групповые занятия с этими женщинами.
— Но… это же обычная практика! Возможно, что вы просто не в курсе. Обычно такие группы встречаются при многих гинекологических больницах или клиниках…
Я молча качаю головой. Она пытается это как-то понять. Марсиане, что с них возьмешь.
Наконец, уже провожая нас к выходу, она говорит:
— Убедитесь, что вам нужно, чтобы на него посмотреть.
— На кого?
— На ребенка. Когда он родится.
— Почему? !
— Чтобы попрощаться. Для того, чтобы не чувствовать себя виноватым.
Посмотрите на результат аборта, чтобы не было чувство вины. Нет, кажется, это все-таки являются марсиане.
— Ничего, — говорю ей. — Это очень страшно. Когда я смотрю на него, он мне будет являться в кошмарах всю жизнь.
— Нет, нет, — она поворачивается к Саше. — Вы тоже не собираетесь на него смотреть?
— Я… я не знаю. Я об этом не думал. Какой это имеет смысл?
— Расстаться, — повторил он. — Это все-таки ваш ребенок. Если вы на него смотрите, вы очень пожалеете об этом.
Мы выходим на улицу, к новогодним фонарикам и гирляндам. Мы идем, а я все повторяю, что я не буду, не хочу и не буду смотреть на ребенка.
— Не бойся, никто тебя не заставит», — говорит Саша.
— И ты будешь на это смотреть?
— Может быть, — он исследует, крошечную фигурку ребенка в яслях за стеклом. — Я еще не решил.
Книга «Посмотри на него» выходит в издательстве Corpus
https://www.corpus.ru
